читать дальшеКолониальное правительство рухнуло, утратив электричество, а вместе с ним возможность как-либо обеспечивать нормальную жизнь барраярцев или хотя бы связь и взаимодействие между секторами (административно-территориальными единицами колонии). Каждому региону пришлось выживать самостоятельно. Колонисты были в некоторой степени подготовлены к разного рода катострофам, хотя и, разумеется, не такого масштаба, а обстановка на самом Барраяре (относительно развитое сельское хозяйство и полученные из базы данных знания о технологиях производства) позволяла обеспечить его жителей по крайней мере продуктами первой необходимости. Однако уже первое поколение родившихся на Барраяре значительно отличались от своих родителей: они получали прежде всего знания и умения, необходимые для поддержания жизни на планете. Они, разумеется, знали о возможности космических полетов, но отнюдь не о том, как пользоваться любым из электронных устройств.
С течением времени именно эта несогласованность между знанием о теоретических возможностях и отсутствием практических навыков привело к катастрофе. Причины ее полностью установить так никому и не удалось, однако последствия были значительные: находившийся на Южном континенте научный и административный центр был полностью уничтожен, те его жители, которым удалось спастись, мигрировали на северный континент, что – в обстановке всеобщего психоза – местными жителями было воспринято не слишком-то радостно.
Довольно скоро после перехода к натуральному хозяйству начинается расслоение общества на тех, кто тем или иным образом обеспечивает себя (крестьяне и мастеровые), и тех, кто по тем или иным причинам предпочитают жить за счет других. Во многом этот поводом стало появление переселенцев с южного континента – большой группы людей, не имеющих возможности себя обеспечивать и не способных сразу встроиться в другие группы.
Так начинаются весьма прозаические времена рэкета, которые постепенно сменяются – как это ни феноменально – довольно-таки романтическим псевдо-феодализмом. Как именно происходит эта трансформация, угадать сложно, но можно предположить, что на примере этого эпизода барраярской истории мы видим действие теории общественного договора. Занятая в производстве часть населения сознательно отказывается от части своих прав (и своих товаров) в пользу тех, кто готов защищать все прочие их права, погреба и жизнь от агрессивных чужаков.
Эта туманная история закладывает основы барраярского менталитета. В частности, это тенденция к общинности, которая происходит из славных времен всеобщего распада, когда в одиночку выживать было крайне неудобно, необходимо держаться своих. Обычно свои – это либо люди своей национальности (актуальнее всего это для греков, которых не слишком много), либо и чаще всего соседи. Причем несмотря на то, что с Барраяром за время изоляции и после нее произошло немало различных трансформаций, принцип «держись своих» по-прежнему работает. Обусловлено это тем, что от натурального хозяйства Барраяр так далеко и не ушел, история Барраяра изобилует различными столкновениями между графствами, ну а после открытия и тем более при наличии враждебных цетагандийцев Барраяр в этой идее только укрепился. Кстати, забегая вперед, стоит оговорить, что к моменту своего вторичного открытия и возвращения в галактику, объединенным Барраяр просуществовал очень недолго (порядка десяти лет). Из этого следует, что по сравнению с инопланетниками, барраярец для барраярца, несомненно, свой, однако в отсутствие инопланетников, жители разных графств могут воспринимать один другого как совершеннейшего чужака.
Взаимоотношения между сословием… забегая вперед, скажем, форов и мирным населениям с течением времени становятся все более устойчивыми, военные приобретают функции не только охранников, но и иногда судей, затем, фактически, становятся правителями. Как происходит превращение «цеха» в «касту», т.е. как именно и почему принадлежность к привилегированному классу становится наследуемой, - загадка истории Барраяра, на которую нам не удалось найти достойного ответа. При желании, версии приветствуются, при отсутствии такового желания – сойдемся на том, что тайна сокрылась в веках. Такой же тайной мы оставляем становление императорской власти. Предположительно, среди военных нашелся некто достаточно сильный и наглый, чтобы объединить под своим началом несколько «незаконных банд-формирований» и сделать их законными. Новая система, предполагающая единоначалие, оказалось лучше предыдущей, и, кроме этого, настолько устраивала всех, что каких-либо восстаний или народных движений с целью изменения существующего режима в истории Барраяра просто не было.
Сословность общества и спокойное принятие этой ситуации всеми общественными слоями – особенные черты барраярского менталитета, увы, не слишком ясного происхождения.
Кроме этого, «кровавые столетия» – счастливое время между падением правительства колонии и установлением новой власти – обеспечили барраярцам такую национальную черту как непереносимость анархии. Барарярцам свойственна остро выраженная нелюбовь к анархии и вообще к отсутствию стабильности в том, что касается власти и управления государством. Естественно, отсутствие уверенности в завтрашнем дне неприятно для любого человека, однако для барраярца подобное состояние воспринимается как некоторая катастрофа. Локальная она или глобальная, решаемая или нет – вопрос личного мнения.
Из этого же времени берет свое начало характерное для барраярцев представление о важности данного слова (верность и доверие сказанному). Здесь есть два равносильных источника. Прежде всего, несмотря на множество происходящих изменений, полного отката от уровня развития людей XXIV века все же не происходит. В своем собеседнике, соседе, позже – сюзерене и вассале, и даже в противнике (вопрос о цетагандийцах… спорный) барраярцы умеют и могут видеть человека, по крайней мере, именно это соответствует общепринятой этике. Понятное дело, что отклонения от базовой этики всегда возможны. Доверие слову также вырастает из того, что в те самые славные кровавые столетия доверять больше попросту нечему: договор невозможно запротоколировать (все электронные носители кончились, до активного изготовления бумаги еще далеко), нет того, кто может гарантировать его исполнение (правительство приказало долго жить)...
Не пытаясь изложить здесь хронику всего, что произошло в этот довольно долгий и богатый на события период, оговорим еще один важный момент. На энном этапе своего существования Барраяр столкнулся с проблемой перенаселения и возникла необходимость обработки новых территорий под с/х угодья. Обработка подразумевала уничтожение барраярской растительности, что и было проделано с использованием сохранившихся со времен колонизации химических гербицидов и прочих –цидов, да, с истекшим сроком годности, однако по-прежнему мутагенных. Барраярская фобия мутаций родилась отнюдь не на пустом месте. Катастрофа, к счастью, была достаточно локальной, но сумела обеспечить соответствующую паранойю всему населению планеты.
(с) Сули